Креативные вредители

«Гоон» и радужный сахар

Поделюсь двумя наиболее яркими случаями из собственного родительского опыта. Эпизод первый. Главный герой – дочь 4,5 лет от роду. Жертва: музыкальный центр Pioneer.

Небольшая предыстория. Офицерская зарплата в 90-х оставляла желать лучшего, так что любовь к музыке приходилось реализовывать через старенький китайский двухкассетник, который безбожно дребезжал на высоких частотах и бессовестно отрезал добрую половину низких. В 1996 году меня угораздило попасть на «Поле чудес», где я не без труда навыигрывал кучу электроники: отличный музыкальный центр с CD-чейнджером на 3 диска, добротный цветной телевизор и видеомагнитофон. Невиданное богатство для классической офицерской семьи из военврача и учителя.

С тех пор музыка в доме звучала чуть ли не круглосуточно. Дочь ею тоже прониклась и с удовольствием (в меру возможностей, конечно) подпевала Фредди Меркьюри, Клаусу Майне, Гэри Муру и пыталась копировать Блэкмора, используя вместо электрогитары веник. Ну а сборником песен из мультиков ребенка можно было вырубить на всё время звучания диска. И я этим нагло пользовался, когда в 1998 году нужно было бегать в больницу к супруге (она лежала на сохранении) и оставлять дочку дома одну.

А зря. Как-то раз я задержался, а когда вернулся, ребенок пожаловался, мол, музыка почему-то не играет. Музыкальный центр издавал сдавленные механические звуки больше похожие на агонию. Открыть чейнджер кнопкой не удалось, пришлось отключать от сети и частично разбирать. И тут выяснилось, что внутренности CD-проигрывателя забиты бумагой. Вооружившись 30-сантиметровым анатомическим пинцетом, я смог что-то выудить, но на окончательное освобождение от бумаги пришлось потратить немало времени и денег, ремонтная мастерская не особо стеснялась, объявляя стоимость работ.

Проведенные следственные действия позволили восстановить картину происшествия. Когда сборник песен из мультиков закончился, дочке захотелось послушать любимые композиции – «Гоон» (в переводе с дочкиного – Queen – The Show Must Go On) и «Он ююю» (в переводе с дочкиного – Gary Moore – One Day, где в припеве есть строчка «One day the sun will shine on you»). Но диски она не смогла найти, поэтому поступила просто: используя в качестве образца CD с песнями из мультиков, дочка аккуратно вырезала из бумаги 3 диска, на которых накалякала «названия» нужных ей композиций. После этого бумажные носители были помещены в чейнджер, ну а что произошло дальше – догадаться нетрудно.

Эпизод второй. Главные герои – дочь 7,5 лет и сын 2 лет от роду. Жертва: фотопринтер Epson Stylus Photo 750.

Пока мы с супругой ездили на рынок, детям захотелось сделать разноцветный сахар. А они видели, как папа печатает фотографии, а также всякие картинки, в том числе раскраски, на замечательном устройстве, которое стоит у него на столе рядом с компьютером. И за которым он специально ездил за 260 км в Москву – тогда фотопринтеры в городе, где мы жили, были редкостной редкостью, пардон за тавтологию.

После короткого производственного совещания лига маленьких вредителей быстро нашла изящное решение: засыпаем сахар в принтер и он печатает требуемую разноцветную прекрасность. Задумано – сделано, кило сахара засыпано сверху в приемный лоток, затем устройство несколько раз включили и выключили. Последствия объяснять? На этот раз ремонтники даже не рискнули назвать цену за восстановление работоспособности, сказали, что дешевле будет купить новый.

Дядя Хока и начинающий диверсант

Как известно, яблоко и яблоня вместе падают, так что корни изобретательности детей следовало поискать в моем собственном детстве. Что оказалось не так сложно, практически сразу я вспомнил одну прекрасную историю Мне было два с небольшим года. Родители жили в общежитии Астраханского мединститута. Времена самые что ни на есть советские. Основное правило - строгое и безоговорочное подчинение самой страшной тётке всех времен и народов, комендантше этого самого общежития. Которое, к слову, абсолютно не семейное. И детей там быть не должно по определению. Но дело молодое, противозачаточная индустрия страны победившего социализма находится в противозачаточном же состоянии, так что дети появлялись чаще, чем этого хотели их неопытные родители.

Вот и я в виде неожиданного счастья свалился на молодую (по 20 лет) студенческую пару. Пока мама была в академическом отпуске, жили у бабушки, потом я подрос, несколько изменились обстоятельства, и меня просто некуда было девать, кроме как в общагу. На нелегальное положение. Там действовал принцип «Не пойман, не вор», т.е. если комендантша не застукала с ребенком – всё нормально. Но не дай бог во время обязательного обхода (а это раз в месяц как по часам) в комнате обнаружится детёныш – пиши пропало. Вылететь из общаги можно было в два счета.

Поэтому мне постоянно прививали навыки ведения партизанской войны. Учеником я был прилежным и через некоторое время запросто мог бы играть в прятки на деньги и кормить этим своих родителей. От комендантши меня прятали под кроватью, за деревянными деревенскими чемоданами. Хорошо помню, что кровать была очень большая (или мне так казалось). Впрочем, может быть, она действительно была большая, потому что для присмотра за мной туда еще спроваживали папиного друга, которого помню до сих пор – дядю Сашу Белкина. Особые приметы: очки и достаточно густая борода. Нас засовывали под кровать и обставляли вещами, дабы пытливый взгляд комендантши не заметил чего лишнего.

Чтобы я сидел тихо, добрый дядя Саша не придумал ничего лучшего, как рассказать мне историю про страшного дядю Хоку, который в этот момент бродит по темным коридорам общаги в поисках меня. Причем ищет чисто в гастрономических интересах. Можете себе представить: почти полная темнота, замкнутое пространство, бородатый дядька басом вещает ребенку про неведомо чудище, которое идет по дитячью душу. Запросто можно продавать сюжет сценаристам, хоррор не хуже, чем у Стивена Кинга. Поэтому я сидел тише мыши и даже дышал через раз. И ни на одном обходе меня не спалили.

В остальное же время я был достаточно вольным существом. И лихо рассекал по коридорам и кухням на трехколесном велосипеде. На очередной день рождения мне подарили замечательное двуствольное ружье: деревянные приклад и цевье, два металлических ствола (это важно). По идее, оно стреляло пистонами, но их предусмотрительно отобрали. Так вот. Еду я, значит, на лисапеде с ружом наперевес мимо распределительного электрощита. Он, как и положено, закрыт и опечатан, но снизу – достаточно большая дырка, из которой выходят всякие кабели. Взрослым-то сверху ее не видно, а вот мне снизу – очень даже. Инстинкт исследователя-естествоиспытателя пробудился со страшной силой, и мне захотелось узнать, сколь глубока нора, в которую проводки прячутся.

Рукой лезть – не достаю, маловат. Но ведь у меня теперь есть замечательное ружо – прекрасный исследовательский инструмент! Для того, чтобы дотянуться до заветной норы, пришлось взять оружие за самый низ приклада. А металлические стволы стали постепенно углубляться внутрь распределительного щитка. «А не ***?» – зададите вы нецензурный вопрос из классического анекдота. «Еще как ***!» – отвечу я вам. Яркая вспышка, грохот, сильный удар, запах палёного. Я почему-то сижу на полу, рядом валяется ружо, оба ствола пробиты насквозь, края отверстий оплавлены и еще дымятся. Несколько огорошенный таким результатом эксперимента, я забираюсь на лисапед, перекидываю потерявшее товарный вид ружо за спину и рулю в комнату родителей. Приезжаю и начинаю жаловаться маме, что вот, мол, ружо испортилось. Мама приходит в ужас от ТТХ вновь образовавшихся на стволах отверстий, а когда начинает выяснять, откуда они взялись, бледнеет и медленно сползает по стенке. После этого воспоминания резко обрываются, видимо, из-за резкого отлива крови от мозга к набитой попе...

Так что прежде чем ругать детей за очередные разрушения, вспомните себя самих или расспросите своих родителей – может быть, юные вожди краснокожих просто повторяют ваши похождения. И постарайтесь не оставлять их без присмотра.